Когда санкции наконец будут отменены, компания «Роснефть» сможет рассказать о том, каким образом ей удавалось решать проблему доступа на рынок капитала. Немного заинтриговав, Игорь Сечин пояснил: компания действует исключительно в рамках закона. В эксклюзивном интервью он рассказал: каким образом «Роснефть» сможет защитить свои имущественные интересы в Европе, прокомментировал ценообразование на рынке нефти и немного приоткрыл завесу над будущем компании.

Когда санкции наконец будут отменены, компания «Роснефть» сможет рассказать о том, каким образом ей удавалось решать проблему доступа на рынок капитала. Немного заинтриговав, Игорь Сечин пояснил: компания действует исключительно в рамках закона.

— Игорь Иванович, здравствуйте!

— Добрый день!

— Спасибо большое, что нашли время ответить на наши вопросы. И в первую очередь хотелось бы поговорить о результатах Санкт-Петербургского экономического форума. У «Роснефти» здесь была обширная программа, и подписан целый пакет документов, в частности соглашение с вашими британскими партнерами ВР: вы продаете им 20% совместного предприятия «Тас-Юрях нефтедобыча». Также в этот проект могут вступить и другие партнеры. Расскажите, пожалуйста, про это поподробнее.

— Спасибо, что пригласили. Действительно, Санкт-Петербургский экономический форум стал в очередной раз удачной площадкой для встречи с партнерами, завершения переговоров, обмена мнениями. Компания к Санкт-Петербургскому экономическому форуму проработала ряд соглашений, по которым нам удалось достичь договоренности с партнерами. В целом мы подписали 57 соглашений. Планировали 58, но еще работу мы не закончили. И есть ряд соглашений, носящих ключевой характер, в том числе и то, которое вы упомянули. Но вместе с тем есть и соглашения с регионами, порядка 20-ти соглашений с регионами, в которых мы осуществляем нашу производственную деятельность. Речь идет о развитии работы компании в этих регионах, о поддержке некоторых социальных проектов, создании новых рабочих мест. И это тоже является важной задачей для компании. Говоря о продаже нашим акционерам и партнерам ВР 20% проекта «Тас-Юрях», это месторождение с запасами по нефти около 130 миллионов тонн и порядка 150 миллиардов метров кубических газа. Мы договорились о вхождении в этот проект ВР на 20%. Договорились об оценке стоимости доли, и это 750 миллионов долларов, что подтверждает фундаментальную стоимость наших активов, позволяет нам компенсировать часть наших затрат на консолидацию этого проекта. Безусловно, мы договорились о том, что будем развивать совместно этот проект в дальнейшем. Мы планируем рассмотреть возможность развития проекта на соседние лицензионные участки. Вообще, речь идет о таком интегральном сотрудничестве на базе этого проекта. Это новое месторождение. Мы его ввели в промышленную эксплуатацию в прошлом году. Уровень текущий добычи — около миллиона тонн в год. И очень серьезные перспективы развития с учетом наличия инфраструктуры. Проект расположен в Восточной Сибири. Совсем рядом проходит магистральный нефтепровод, выходящий на Тихий океан. В общем, это очень хороший проект. Мы рады, что смогли завершить переговоры и теперь будем в рамках консорциума развивать этот проект. Действительно, вхождение ВР вызывает интерес к проекту со стороны других партнеров из Азиатско-Тихоокеанского региона. Мы рассчитываем, что консорциум пополнится новыми членами.

— Один из них – это компания Skyland Petroleum, возможно?

— Да, что интересно, что наряду с государственными нефтегазовыми компаниями Китайской Народной Республики все больше активности стали проявлять и частные инвесторы из КНР, в том числе и Skyland Petroleum, с которыми мы обсуждаем варианты сотрудничества по разным проектам. Но есть и другие компании тоже. И с точки зрения эффективности рыночных подходов нам важна долгосрочность, доверие, которое должно сложиться между партнерами, учет взаимных интересов. Мы готовы работать со всеми.

— Совет директоров «Роснефти» продлил ваши полномочия еще на пять лет, с чем мы вас и поздравляем. А какие основные задачи стоят перед компанией на этот период?

— Действительно, у меня прошел определенный контрактный период, и в мае этого года совет директоров по соответствующей директиве правительства, согласованной с администрацией президента, утвердил мои полномочия на очередной период. Наша главная задача была и остается повышение эффективности менеджмента, сокращение издержек и оптимизация структуры. Вместе с тем, конечно, все это должно быть направлено на обеспечение работы, эффективной работы по нашим основным проектам. Это традиционные промыслы, традиционные места добычи: Западная Сибирь, Восточная Сибирь, Дальний Восток. Это модернизация нашей переработки, повышение эффективности на сбыте. Ключевыми проектами, конечно, являются разработка шельфа, амортизация газа, газовых ресурсов компании. Над всем над этим мы будем работать с точки зрения повышения эффективности, оперативнойреакции на риски, которые поражают нефтегазовый, глобальный нефтегазовый сектор. Такие задачи мы перед собой видим.

— Вы упомянули и тему работы на шельфе. А как сейчас складываются отношения с западными партнерами по работе на шельфе?

— Мы по всем проектам, в которые входят наши западные партнеры, работаем в соответствии с графиками. Проекты реализуются. Все движется согласно нашим договоренностям.

— Но либерализацию доступа частных компаний на арктический шельф вы считаете нецелесообразной?

— Я бы хотел обратить в этой связи внимание на ряд аспектов. Первый аспект связан с тем, что наша компания многократно увеличила объемы геологоразведки на шельфе. И мы выполняем все лицензионные требования. Причем компания работает в плотном взаимодействии с западными партнерами. Наши проекты обеспечены как необходимыми технологическими решениями, так и финансовыми инструментами. И это дает уверенность в их успешной реализации. Коренное изменение регулирования в этой сфере, я убежден, может нанести ущерб развитию этих проектов. А возможное получение каких-то, ускорения работы на шельфе за счет привлечения частных компаний будет находиться под большим вопросом. Я бы прежде чем принимать решение такого характера, объективно взвесил бы возможности, плюсы и минусы этих решений. Мне, честно говоря, не представляется обоснованным резкое, категоричное изменение подходов к работе на шельфе. В настоящее время, когда, как известно, есть санкционные ограничения, и по технологическому направлению и по финансовым инструментам представляется маловероятным, что какая-либо частная компания из своей прибыли на условиях рисков, не имея уверенности в открытии каких-то значимых запасов, возьмет на себя огромные затраты на геологоразведку и принесет позитивный результат. Скорее всего, дело закончится просто постановкой на баланс компании каких-то лицензионных участков и продажей акций, не более того. Но стоит ли игра свеч, вот здесь, мне кажется, регулятор должен определиться окончательно. И есть еще один аспект, на который я бы хотел обратить внимание. Это решение о том, что основными операторами на шельфе могут быть компании, где контрольный пакет принадлежит государству, оформлено законодательно. И на базе этого законодательства государство брало на себя обязательство не ухудшать положение акционеров этих компаний. Это «Роснефть» и «Газпром». Резкое изменение этого подхода, безусловно, нанесет определенный ущерб нашим акционерам. Здесь тоже целесообразно придерживаться последовательной линии. И опять же хочу сказать, что мы последние годы значительно нарастили объемы геологоразведки. Как вы знаете, в прошлом году мы впервые пробурили самую северную скважину в Арктике, в Карском море, которая дала масштабный, значительный результат, обеспечивающий развитие этих проектов. И объективной целесообразности в изменении регулирования мы не видим.

— Но регулирование в отношении налоговых платежей для нефтекомпаний уже в этом году поменялось. Был введен налоговый маневр. Как вы оцениваете его влияние на рынок?

— Для того чтобы делать окончательный выводы, надо все-таки подождать как минимум до конца года, может быть, и побольше, потому что существует инвестиционный лаг определенный. Те инвестиционные решения, которые сейчас обеспечивают развитие отрасли, были приняты 2-3 года назад. И они продолжают работать. Поэтому, для того чтобы мы сделали окончательные выводы, надо немного подождать, чтобы пришли новые деньги, их стоимость изменилась, изменились налоги на добычу полезных ископаемых. Это приведет, безусловно, к росту стоимости сырья. Одновременно так называемый налоговый режим создал преференции, позволяющие компенсировать часть этих затрат за счет экспорта. Но как мы видим, экспортная цена упала, и мы в случае повышения цены, я думаю, что мы получим определенную компенсацию. Но для того чтобы мы сделали окончательные выводы, надо подождать.

— Игорь Иванович, вы отметили, что стоимость денег изменилась. Уже более года назад были введены ограничительные меры в отношении ряда российских компаний, в том числе в отношении «Роснефти». Вы сейчас испытываете какие-то трудности с привлечением средств на внешних рынках?

— Я хотел бы по этому поводу сказать, что новые привлечения, безусловно, имеют ограничения. Но, к счастью для нашей компании, мы заблаговременно создали возможность привлечения дополнительных инструментов, которыми сейчас пользуемся. И финансовых проблем у компании нет. Финансово-экономическое положение компании стабильное. Мы спокойно рассчитываемся по нашим займам, которые мы осуществляли для расчетов за приобретение ТНК ВР. В прошлом году погасили 14 миллиардов долларов. В этом году погасили уже более семи. И эта программа погашения у нас работает стабильно и не дает никаких оснований, для того чтобы думать об ухудшении положения компании. На форуме мы подробно обсудили финансово-экономическое положение компании. Оно не вызывает ни у кого тревоги.

— А у «Роснефти» есть потребность в получении средств из ФНБ?

— Мы хотели на определенном этапе воспользоваться этой возможностью. Подготовили в строгом соответствии с нормами для заявки на эти средства все наши проекты. Но понимаем, что в условиях кризиса нам, наверное, не стоит рассчитывать на значительные объемы этих средств. Я думаю, что мы бы просили правительство рассмотреть возможность оказания поддержки проекту строительства центра морской техники «Звезда». И на этом могли бы ограничиться по возможному использованию средств ФНБ. Ну, будем работать с правительством по этому вопросу.

— А вы рассчитываете получить средства в этом году?

— Это будет зависеть не от нас. Если это удастся, это будет хорошо, мы начнем работать более активно. Но если не удастся, будем работать самостоятельно.

— Игорь Иванович, если вернуться к теме санкций, а как вы решаете проблему с ограниченным доступом к технологиям?

— Если я вам расскажу об этом, значит, мы создадим риски для прекращения работы техканалов и введения новых санкций. Поэтому давайте мы о чем-нибудь хорошем поговорим.

— Мы будем надеяться, что вы нам про это расскажете, когда санкции все-таки отменят.

— Мы действуем, в принципе, в соответствии с теми существующими нормами регулирования, поэтому не делаем ничего плохого. Но могу сказать, что дефицита по импорту оборудования у нас нет никакого.

— Европейский союз на этой неделе принял решение об аресте российского имущества в Бельгии и во Франции. А «Роснефть» как-то к этому подготовилась, как-то подстраховала свои риски от подобных действий?

— А почему вы об этом спрашиваете? Дело в том, что «Роснефть» не является ни ответчиком по этим решениям, ни участником этих судебных разбирательств и не может отвечать по обязательствам Российской Федерации. В свою очередь я хочу сказать, что наша компания уже завершила свои судебные разбирательства с «ЮКОСом» путем подписания мирового соглашения. И претензий к компании нет, они предъявляться компании не могут. Но если вы хотите знать мое мнение, я считаю, что принятые решения в целом незаконны. Договор по энергетической хартии защищает права иностранных инвесторов. «ЮКОС» – это не иностранная компания, где бы в целях снижения налогообложения не регистрировали отдельные ее активы. И акционеры компании также не являются иностранцами. Михаил Борисович Ходорковский, другие российские физические лица. Я думаю, что Министерство юстиции России знает об этом и примет необходимые меры. А мы в свою очередь тоже будем защищать компанию от возможных ошибок со стороны западных партнеров. Такие инструменты у нас уже подготовлены.

— Было объявлено о намерении «Роснефти» существенно увеличить поставки на Восток. С какими странами, помимо Китая, вы планируете сотрудничать?

— Во-первых, с Китаем, безусловно. И даже в ходе форума, кстати говоря, хочу сказать о том, что мы подписали дополнительный объем поставки, которые будем осуществлять уже с августа этого года в адрес наших новых партнеров в Китае, до 2,5 миллионов тонн. Мы собираемся работать с Китаем на увеличение объемов поставки, на развитие нашей, динамики нашего сотрудничества. Но, кроме Китая, будем работать со всеми остальными. Мы поставляем и в Японию сырье. Известно, что мы в прошлом году подписали очень серьезный контракт на поставку нефтяного сырья в адрес наших индийских потребителей, 100 миллионов тонн на десять лет. Мы развиваем сотрудничество с нашими партнерами и в Индонезии. И также в этом году на форуме подписали ряд документов о сотрудничестве с PetroChina. Мы работаем с Вьетнамом. И во Вьетнаме, кстати говоря, у нас есть проекты по добыче. Будем расширять наше сотрудничество с PetroVietnam. Этот рынок растущий. Мы будем диверсифицировать направление наших поставок.

— В какой стадии сейчас находятся переговоры с вашими китайскими партнерами по проекту освоения Ванкорской группы месторождений?

— Мы плотно работаем с CNPC по этому вопросу. У нас есть ряд подписанных документов. Но обязательств у нас пока нет никаких. Вот я могу привести вам пример с Тас-Юряхом. Мы также предлагали китайским компаниям участие в капитале этого проекта. Они очень профессиональные партнеры, очень активно защищают интересы своих компаний. Нам удалось быстрее договориться с ВР. И я думаю, что присоединяться, как я уже сказал, к консорциуму и другие компании. Ванкор – это один из лучших активов с текущей добычей в 22 миллиона тонна нефти в год. Здесь достаточно высокая конкуренция за возможность войти в проект. Мы работаем с нашими китайскими партнерами, с которыми обещали завершить этот проект. А если не получится, то будем работать с другими.

— А на ваш взгляд, что необходимо сделать, для того чтобы российские и китайские компании могли активно использовать во взаимных расчетах национальные валюты?

— Ну, во-первых, я хочу сказать, что это крайне важная работа, которой надо заниматься. Риски манипулирования присутствуют. Мы со всей очевидностью понимаем, что в настоящее время регулятором мирового ценообразования на рынке нефти и газа являются США. И зависеть только от тех сигналов, которые транслируются с этого рынка, наверное, это неправильно. Центральный банк уже начал такую работу. Подписано соответствующее соглашение между ЦБ России и ЦБ Китая по возможности проведения валютных свопов. Но для нашей отрасли ситуация более сложная. И работа предполагает интегральный подход. Нам начать надо с создания стандарта российской экспортной нефти. В той или иной степени эта работа проводится. Но нам надо жестко выполнять требования ПАСЕ или по другим параметрам состава нефти. И тогда это повысит экспортную конкурентоспособность нашего сорта. И здесь требования выдерживаются более строго. Есть сорт «Сокол», например, который мы производим на Сахалине. В Карском море по химическому составу нефть, месторождение, которое было открыто, соответствует сорту «Белый тигр». Нам надо совершенствовать работу по стандартам. Это раз. Второе: для продажи в национальной валюте надо обеспечить наших потребителей и трейдеров доступными финансовыми ресурсами. Я думаю, что это большая работа, которую надо решать в содружестве с банковской системой, с центральным банком. Потребители будут требовать от нас понятного для них гарантированного определенного механизмами курсообразования, который снизит риски и не будет увеличивать стоимость этой работы на хеджирование и страхование. Иначе это приведет к дисконтированию, и мы вместо повышения цены на российские сорта будем вынуждены дисконтировать, для того чтобы обеспечить конкурентоспособность нашей марки. Поэтому здесь надо поработать более тщательно, согласовать все эти моменты. Но безусловно, эту работу надо проводить. Мы, кстати говоря, например, с Sinopec ведем сейчас работу в этом направлении.

— А какую цену на нефть вы ожидаете в ближайшие годы?

— Судя то, что сейчас происходит, наверное, мы понимаем, это в результате реализации сценария 50, 60, диапазона 50-60 долларов за баррель мы находимся сейчас в такой волатильной рыночной среде. Цены на нефть немножко поднялись, но стабилизации нет. Надо, безусловно, обращать внимание на те инвестиции, которые сделаны в бурение. Прежде всего в странах Ближнего Востока. Надо учитывать эффект сланцевой революции США, возможности наращивания сланцевой добычи. Но думаю, что в периоде после 2025 по 2030, 2035 годы мы получим кардинальные изменения ценообразования на рынке, в связи с тем что ресурсная база по сланцевой нефти будет ухудшаться, бюджеты стран производителей, в том числе и стран – членов ОПЕК, закладывают более высокий объем поступлений от продаж нефти для выполнения социальных обязательств, программ развития. И это, безусловно, приведет к повышению стоимости нефти на рынке. Ну, например, американское агентство аналитической информации дает такой прогноз, что к 2035 году стоимость нефти должна быть свыше $170. Вот из этого примерно можно исходить. Сейчас это вполне достаточно для реализации наших крупных инвестиционных проектов, таких как шельфовые разработки. — В завершение вопрос, который волнует практически всех: есть ли сейчас предпосылки для роста цен на бензин?

Мы с вами уже говорили о том, что при увеличении стоимости сырья на внутреннем рынке, конечно, такое увеличение транслируется и на продукты. Вот например, наша компания не экспортирует бензин. Мы экспортируем дизельное топливо, авиационное топливо. А многие другие экспортируют в бензин. Если будет осуществляться некая координация по объемам экспорта, то я думаю, что тогда дефицита на внутреннем рынке бензина не будет и предпосылок к резкому увеличению стоимости не будет. А если бензины будут активно экспортироваться, дефицит может быть создан. Но министерство энергетики достаточно плотно контролирует этот процесс. И резких всплесков, ценовых всплесков не должно быть. Вот наша компания, например, на Дальнем Востоке сдерживает рост цены. Мы вот вынуждены судиться сейчас с Федеральной антимонопольной службой, которая считает, что мы демпингуем. Ну, будем терпеть.

— Успехов вам в вашей работе и спасибо большое за интервью!

— Спасибо вам большое.